Июль – время каникулярное, и располагает к длительному пребыванию на свежем воздухе. Ученики, запертые большую часть года (а точнее месяцев семь с легким гаком) в стенах школы, ибо за ее пределами страшный дубак, слякость и прочие мерзости осени-зимы, проводили на открытой местности максимально возможное количество времени, как только это становилось возможным. А когда у тебя каникулы лучшего способа провести их и не найдешь. Не сидеть же в самом деле в пыльных аудиториях летом? Разве, что только Шурасик никогда не променяет тишину и спокойствие библиотеки на шум и гам жизни острова. Но Сева, при всем его ответственном отношении к учебе и образованию в целом, ни одним боком не Шурасик, а потому каникулы проводил преимущественно за пределами каменных стен Тибидохса, появляясь там только, чтобы поесть да поспать. Жизнь вокруг Орлова шумела, кипела, и общественные дела занимали в ней немало важную часть, но при этом он старался по максимуму проводить времени с Олесей, желательно наедине. Все-таки отношения пары предполагают какую-никакую близость, некое единение, а не только появление на людях, держась за ручки. Всеволод вообще очень трепетно относился к своей возлюбленной, настолько трепетно, что порой не знал, как это выразить, но верил, что она чувствует это и без слов. Он тронул ее руку и улыбнулся. Олеся сидела рядышком – буквально в нескольких сантиметрах, уже было поздно и немного прохладно: земля еще не настолько прогрелась, чтобы и ночью полыхать теплом. Он накинул на нее свой свитер и теперь держал ее ладошку в своей, чтобы она ни в коем случае не замерзла.
Солнце садится, - открыл Америку Сева. – Наверное, сейчас отправится спать… Оно сегодня хорошо поработало, кажется, ты немного загорела, - он посмотрел на свою спутницу. Загар был ей к лицу. Он подчеркивал ее черты, делая их чуть острее, отчетливее. Впрочем, по мнению Севы, Олесе шло все. Наверное, дай ему волю, он бы говорил о ней часами, неустанно восхищаясь всем, что с ней связано: ее внешностью, ее отношением к жизни, ее мировосприятием, наконец. Он безмерно ценил в ней особенно эту уникальную особенность – видеть мир так, как его не видит никто. Орлов, будучи в своей основе закоренелым материалистом, раз за разом сталкивался с ее миром, ощущал себя так, словно ему открывают глаза. А спорить с ней у него язык не поворачивался. Олеся всегда говорила так просто и с такой уверенностью, что невольно задумаешься, а может так оно и есть, может, это ты всю жизнь считал неверно? В конце концов, миллиарды людей убеждены, что никакой магии и в помине нет, а ему ничего не стоит выпустить искру или оживить бумажного человечека. Тут уже скорее вопрос стоит о том, что считать магией. Но сегодня Сева не был настроен на столь глубокие философские размышления. Ему просто нравилось сидеть на пригорке с Олесей и смотреть на закат. Это было весьма романтично, настолько романтично, что Орлов даже не решался сделать лишних движений и попытаться обнять девушку, вдруг испортит всю прелесть момента, и она посчитает его банальным парнем, у которого все мысли об одном. Последнее особенно претило Всеволоду, воспитанному на высокоморальных ценностях.
Ты хочешь спать? – заботливо поинтересовался он. – Закат сегодня очень красив, я бы еще посидел, полюбовался им. Да и после выглянет луна, будет совсем иная атмосфера, но не менее красиво. Вот сколько всего на нашей Земле поменялось, а Солнце все также встает и садится, а Луна сменяет его на посту и охраняет ночной покой. В этом что-то такое незыблемое, что ощущаешь себя не то, что винтиком в громадном механизме, а песчинкой на дне океана, - наверное, это время суток такое, что волей-неволей располагает к философским рассуждениям.

Умение нестандартно мыслить больше всего Сева ценил в Олесе как в личности. Хотя это даже не умение, ведь умение – то, что вырабатывается тренировками, оттачивается день за днем, у Олеси же это было естественным процессом. Всеволод хотел научиться также. Вообще, строго говоря нестандартное мышление в его восприятии было присуще личностям творческим, таким как Эдька, например, ну а творчество не привлекало Орлова в той же степени как точные науки. Но за все время общения с Олесей он начал понимать, что та картина мира, которую видит она, те простые вещи, которые она видит с другой, непривычной стороны дает огромный простор для научных изысканий. Чтобы открыть что-то новое, нужно видеть привычные вещи в совсем другом свете. И потому выработать умение мыслить нестандартно стало его первоочередной задачей. А с братом-художником и девушкой, которая видит мир иначе, чем все остальные, задача представлялась вполне себе решаемой.
Сева нежно провел пальцами по ладони Олеси, слушая, что она говорит.
Тебе идет быть шоколадкой, - улыбнулся он. – Так бы и съел, - коротко засмеялся парень. И мигом стал серьезным, возвращаясь к основной теме их разговора, им самим и заданной. – Ты думаешь там, за тысячи километров отсюда, сидят такие же как и мы с тобой и точно так же разговаривают о чем-то? Быть может, даже о том же, что и мы с тобой? В мире все настолько циклично и повторяемо…
Солнце всходит и заходит. Деревья зеленеют и опадают. Люди рождаются и умирают. И маг ты не маг, естественного хода вещей не изменить. И даже как-то грустно от этого становится. Вот кажется тебе, что ты весь такой могущественный, можешь дождь вызвать и град обрушить, и так далее по списку, а все равно, по большому счету, ничего не изменить в громаде бытия.
Вот именно, что в большом мире. Ограничивался бы наш мир размерами этого острова  - другое дело. А так представь только, насколько он огромен этот мир, а если принимать во внимание и Потусторонний мир? А ведь наш мир – это лишь один из многих параллельных и не очень миров. Ты только вообрази это бесконечное множество! А что мы о них знаем? Ничего же по сути… - он замолк, пытаясь сам осознать то, что только что сказал. Представить эти громадные расстояния, пространство и время, причудливо переплетавшиеся и создававшие среди хаоса островки жизни. В такие минуты понимаешь, что маг – это всего лишь ступень, причем одна из первых, в структуре мироздания и миропознания. Сева вздохнул. От таких размышлений его ощущение собственной малозначительности по сравнению с громадой мира усиливалось.
А где бы мы тогда были? – Орлов, признаться, запутался в этих «твое солнце, твой мир». Вроде бы все и понятно, а вроде бы и нет. Так-то все логично, но как-то расходилось с его привычными представлениями о мире. А бороться с собственными закорстелыми идеями очень сложно. Но светлый был из тех, кто если уж взялся за что-то, то никогда от этого не отступится. Потому что решения, которые он принимает, он всегда очень долго обдумывает, взвешивает и только потом решается на что-то.

Нет ничего лучше, чем обнимать любимого человека, сидя на природе и глядя на горизонт. Все сразу становится таким простым и понятным. Вот Олеся, а вот он сам, а вот мир вокруг. И больше ничего и не надо. Просто как дважды два равно четыре. Три слагаемых, одна сумма, формула счастья. Всеволод чуть скосил глаза на Олесино лицо, пытаясь уловить, чувствует ли она то же самое, что и он сейчас. Ему казалось, что чувствует, что она не может не чувствовать такого же подъема, вдохновения и умиротворения, как и он. Но нужно же было убедиться, уловить это в ее глазах или уголках губ, расплывающихся в улыбке. Сева мягко коснулся своими губами ее щеки, одновременно нежно и не навязчиво. И стал снова созерцать горизонт и катящееся к закату солнце. Он был из того сорта парней, что в девушке в первую очередь ищут друга, а потом уже все остальное, присущее отношениям. Ему было приятно и интересно поговорить с Олесей, узнать ее взгляд на то или иное событие, предмет. Он всегда брал в расчет ее мнение, когда принимал какое-то решение, всецело полагаясь на ее внутреннее чутье. Ларина была одной из немногих по-настоящему искренних людей, которые живут сердцем, а не доводами разума. Этим Орлов бесконечно восхищался, потому как в нем обычно побеждал именно разум.
Ну, я же образно, - попытался оправдаться Всеволод. Просто он так сильно любил Олесю, что хотел быть с ней вечно и целиком и полностью. И предложение съесть ее было как раз таки выражением этой безграничной любви.
А как это любить по-другому? – спросил он то ли себя, то ли Олесю, то ли просто воздух. Он всегда считал, что любить можно с разной силой, но всегда одинаково. Ведь любовь – это химический процесс, непонятный и неизученный, но тем не менее работающий бесперебойно вот уже сколько тысяч лет. А все они состоят их одних и тех же химических элементов и процесс должен происходить одинаково. У кого-то чуть сильнее, у кого-то нет, вызывая разную реакцию, доводя порой до сумасшествия или вторгая в депрессивно-маниакальное состояние, но, тем не менее, одинаково. Но ему интересно было знать, что по этому поводу думает Олеся, как она понимает любовь.
Он внимательно слушал ее, ловя каждое слово и тщательно его обдумывая. Иной мир, иные они. Орлов столько всего читал о параллельных мирах, о точках соприкосновения их друг с другом, о различиях, о том, как попасть туда и как оттуда выбраться. Ему мигом нарисовался один из параллельных миров, и он попытался представить самого себя в этом мире, каким бы он был, чем бы отличался – внешне и внутренне. А потом Олесю. Для надежности даже сравнив оригинал с копией из параллельного мира. Себя другим он мог представить, а вот ее не очень. Олеся казалась ему настолько цельной, что любое отличие делало бы ее уже не Олесей, а кем-то другим.
Слишком ценен? Совсем нет… Таких как я много, а вот таких как ты – мало! Но в каком бы мире мы не были, я бы обязательно тебя нашел. Именно тебя, - с твердой уверенностью произнес Всеволод. Он вдруг понял, что ни здесь, ни в каком другом мире он не сможет нормально жить не будучи знакомым с Олесей, своей верной подругой. Он находил в ней не только поддержку и понимание, но и те качества, которых ему не хватало. Орлов всегда был перфекционистом и стремился стать лучше, и Ларина, как никто другой, помогала ему в этом, возможно, даже не специально.
Чаще? Обязательно! – согласно кивнул он, покрепче обнимая девушку. – Когда-нибудь у нас будет собственный домик на берегу моря, и мы будем каждый день садиться на косогоре и любоваться тем, как заходит солнце и как оно окрашивает морские воды в огонь.
У каждого человека должна быть своя тихая гавань, куда он будет заплывать после насыщенного рабочего дня, чтобы успокоиться, отдохнуть и набраться сил для новых подвигов. Орлову уже рисовалась картина, как он прилетает в их домик после работы, где его встречает любимая жена и ватага детишек. Идеальное будущее!

Орлову хорошо представлялся закат на море у их будущего дома, но вот такие детали как цветочки и клумбочки не очень. У него вообще тяжко складывались отношения с воображением. Это его брат был художником и легко переносил на холст то, что видел внутренним взором, Всеволоду же это умение было недоступно. Он частенько шутил, что в их симбиозе близнецов ему отошло все материальное, а Эдуарду все духовное. Они словно два полушария мозга – один отвечает за логику и точность, второй за абстрактность и вдохновение. Вот только магический дар им достался противоположный – ему мистеру логика доводится складывать из листа бумаги живых человечеков и прочее, а его брату – мистеру вдохновение – почему-то становится невидимым, хотя по логике все должно быть наоборот. Но магия и логика вещи не очень-то синонимичные.
Быть может, все дело в отношении человека к своим чувствам. Вот у меня – все или ничего. Или любить так сильно, что не выразить словами, или не любить вообще, никаких полумер или полуоттенков, - вернулся он к ранее озвученным мыслям о любви. – А кто-то, наоборот, любит эти полумеры и оттенки, и способен принимать неглубокую, поверхностную любовь. И он вполне счастлив, потому что сильные чувства делают его несчастным.
Всеволод был глубоко рациональным человеком, всегда взвешивал все за и против, основывал свои выводы на качественном анализе, но рядом с Олесей это все не имело смысла. Рядом с ней он чувствовал, как его захватывает что-то такое сильное и огромное, чему нет возможности (да и желания) противится. Чувство, когда он держит ее за руку и понимает, что по большому счету ничего кроме этого ему и не нужно. Научно-магические теории, экспериментационная практика… все это теряло смысл и ценность, когда он держит ее за руку. Ему кажется, что все это такое далекое и не нужное и что вся жизнь она заключена здесь и сейчас в этом мгновении.
Наверное, в этом и есть смысл любви – делать другого человека счастливым, не задумываясь о себе. Я счастлив, когда ты улыбаешься, когда смеешься, когда я прижимаю тебя к своей груди. И ты говоришь, что ты счастлива со мной, значит это все не зря, - ему было приятно осознавать то, что он способен сделать ее счастливой, несмотря на все различия в их мировосприятии, миропонимании и отношении к окружающему миру вообще. Пусть, они видят этот мир по-разному, но смотрят они в одну сторону.
Он не видел себя в дальнейшем без Олеси, и сегодняшний вечер только укрепил его желание связать свою жизнь раз и навсегда с ней. Возможно, ему повезло, что он встретил ее так рано, и ему не пришлось переживать чувство разочарования в любви, не пришлось долго и мучительно искать спутницу жизни. Многие его друзья-приятели успели повстречаться с несколькими девчонками, ну а он о неуспехах в делах любовных знал только с их слов. Всеволод долго тщательно оберегал их с Олесей отношения от посторонних глаз. В первые годы об этом знали только Эдя и Лука, но от них просто невозможно было скрыть это. Потом, со временем, он перестал делить часы с Олесей и часы с друзьями отдельно, стараясь по возможности проводить с ней как можно больше времени. Но одно дело, когда вы находитесь вместе в компании кого-то еще, а другое, когда вы наедине, как этим вечером. Сева ясно чувствовал эту разницу и потребность проводить время только с ней.
Я уверен, что ты действительно сделаешь наш дом сказочным. По-настоящему, волшебным, с минимумом лопухоидных приспособлений, таким, словно он сошел со страниц сказочных книг. Мы и так живем практически в сказке, но Тибидохс слишком большой и шумный, а в нашем доме должно быть спокойно и уютно.
Он любил Буян и школу, но для отдельно взятой семьи это не самое подходящее место. Душа стремилась к чему-то тихому, спокойному и по-домашнему теплому, наполненному любовью и уютом, тем удивительным миром, который Олеся видит вокруг.